Перед войной наша семья жила около городка Актюбинска в чудесных, почти нетронутых тогда казахстанских степях, таких грозных в метели, сплошь покрытых тюльпанами весной, жарких и звенящих от звонкоголосых жаворонков летом.

В шести километрах от города была небольшая детская лечебница, где лечились и практически жили дети, которых привозили из далеких казахских аулов. Многие здесь и оставались навсегда: излечить костный туберкулез тогда еще не умели.

Помню первый день войны. Озабоченно-тревожные лица взрослых и длинные-длинные эшелоны, идущие на запад. Нам с пригорка их хорошо было видно, мы считали вагоны, сбивались и спорили - 180 или 200 вагонов было? Нам не очень была понятна тревога взрослых. Мы громко кричали, что наши победят, никакая проклятая немчура нам не страшна, что нашу страну победить невозможно. Мы в это верили непоколебимо и - не зря! Но шли дни… Наши войска отступали. Росла тревога. Жизнь становилась все суровее… Мы играли в войну и продолжали верить в победу.

Подошел декабрь. Немцы были уже у стен Москвы. Но мы слушали сводки с фронта и рассуждали: "Ну и что? В 1812 году французы взяли Москву, но ведь нас не победили!" Мы были детьми, и глубина трагедии войны до нас пока не доходила, хотя кое-кто уже получал похоронки. Взрослым хотелось сохранить наше детство. Приближался Новый Год. Моя мама, никогда не прекращавшая верить в Господа даже в то время, выдумщица и хлопотунья, добрейшей души человек, решила организовать нам, детям сотрудников больницы, праздник. В степях и до войны елку было взять негде, а тут и вовсе - вагонов не хватало под танки. И мама придумала. Она взяла обыкновенный черенок от лопаты, насверлила дырочек в нем и вставила прутики, разобрав чилижный веник (чилича - это кустарник, растущий в степях). А чтобы была зелень, обмотала каждую веточку ленточками из зеленого рогожного коврика. Игрушки делали все вместе и ими украшали елку.
Был и Дед Мороз, и стихи, и хороводы и, главное, праздник и детям и взрослым, радовавшимся за нас!
А сколько было восторга, когда каждому из нас подарили по маленькому кулечку карамелек, которых мы уже не видели полгода!

Потом елку отнесли в лечебный корпус. И там ребятишки, большинство которых вообще не видело елки, даже такой, тоже получили свою долю радости. И, думается, что если этот праздник запомнился на всю жизнь, то так ли уж важно, какой красоты елка. Душа человеческая, просветленная Божьим промыслом, делает людей счастливыми.

Потом была Победа, университет в Алма-Ате и Урал, уютный городок Березняки, наш ровесник. В него мы попали по распределению. Выросли дети, уехали учиться в Ленинград, а мы по традиции каждый год наряжали елку, благо жили рядом с тайгой. Держали обычно до Крещения, а однажды решили подержать до приезда дочек на каникулы. Уж больно хорошая елка нам попалась - густая, стройная, под потолок, с длинными темно-зелеными иголками. Поставили в воду, добавили сахар и лимонную кислоту или аспирин, не вспомню точно. Наша красавица даже расцвела - дни идут, а она не только не вянет, а еще краше стала и будто сама собой любуется. И вот недели через две на ней появились молодые зеленые росточки. Мы так радовались, глядя на нее! К приезду детей ростки уже были сантиметров 5-8! Светло-зеленые, они тянулись вверх и так нарядно смотрелись на темном фоне ели! Дождались детей, порадовалась елка и вдруг как-то стала сникать. Росточки повяли, иголки стали тускнеть и осыпаться. Видно, иссякли ее силы, данные матушкой-землей. Тяжело было с ней расставаться…

До сих пор живет в душе чувство, что мы загубили что-то живое, что не могло вступиться за себя, защититься от людского эгоизма. Она отдала нам все, а мы распорядились тем, чего сами не создавали, погубили Божье творение.

С тех пор мы по-прежнему каждый год наряжаем елку, только искусственную.

Несмотря на болезни, невзгоды, различные неурядицы, мы прожили счастливую совместную жизнь, старались быть всегда рядом, поддерживать друг друга во всем. С Родионом всегда было легко, обостренное чувство справедливости всегда гасило любые разногласия, а умение вовремя пошутить гасило любую неприязнь. Семьи наши были, как теперь говорят, благополучные, и довоенное детство прошло в опекаемой любовью и заботой обстановке. С началом войны - отцы на фронте, погиб старший брат Родиона и семья на оккупированной территории, подорвался на мине и умер мой братишка… В войну все было - голод, холод, но об этом не хочется вспоминать…

Во время войны у нас в Костромской области открыли церковь, однако это было так недолго, что запомнились несколько молитв и просьбы бабушки и мамы молиться за папу. Раненный, но он вернулся с фронта живым, и мы уехали к Балтийскому морю в Калининград, где я закончила школу и университет, работала два года в сельской школе учительницей. Родион после школы (его отец как специалист тоже приехал в Калининград) окончил строительный техникум, потом была армия, Ленинградское военно-инженерное училище по страшной для меня специальности - инженер-сапер. В Калининграде мы встретились, вернее, нас познакомили общие знакомые наших родителей, и через полгода мы поженились. Спустя год появился сын Николай, еще через пять лет - сын Алексей. Работу я не бросала. Несколько раз переезжали, все приходилось начинать сначала, и уже под конец службы Родиона перевели в Клайпеду (Литва).

Церквей нигде не было, и только под конец службы в Клайпеде появилась маленькая православная церковь, но в те времена еще следили за учителями, и в храм ходили редко и больше из-за воспоминаний с детства о чем-то хорошем, нужном и таинственном. И только когда уехали из Литвы, как вынужденные переселенцы, настало замечательное время. И мы пришли к Богу. После операции мне было тяжело выстаивать всю службу, но желание - внутренняя потребность, появление православных книг и какое-то удивительное чувство умиротворения, победило все. Родион пришел в храм позже. Мы были на лечении после перенесенного им инфаркта в Звенигороде, в десяти минутах от Саввино-Сторожевского монастыря. Это было такое счастье и великая Божья милость! Ежедневно бывать на службе, ходить на чтение Акафиста и даже петь! Там Родион с Божьей помощью и моими молитвами воцерковился и стал бывать на службах постоянно.

Хотьковский монастырь, Троице-Сергиева Лавра, Саввино-Сторожевский монастырь… Обвенчались в Мураново, венчал и исповедовал нас иеромонах Феофан, а причащал протоиерей Иоанн Монаршек. Посещение церковных служб стало необходимостью. Но как далеки мы были от искренней веры, от Божьей благодати, от любви к ближним! И чем больше узнаешь, тем больше видишь, как мы отстранены от истинной веры, от глубины того познания Бога, которое требует постоянной вдумчивой и совершенной молитвы, внутренней сосредоточенности, умиления.

У каждого человека свой Путь к Богу.
Всю жизнь нас с Родионом объединяло взаимное уважение и желание сделать рядом живущему человеку как можно больше хорошего. Это чувство до сих пор делает нашу жизнь интересной, а вера в Бога дает духовную поддержку нашим взаимоотношениям. Теперь, пройдя длинный жизненный путь, мы за все благодарим Господа. Мы прожили счастливую жизнь.
Слава Богу за все!